Мори Джанир

- Модератор
- Игрок
- Пол:

- Сообщений: 904
- Едина во многих лицах.
-
|
 |
Re: Сезон 2, Эпизод 4
|
10 июля 2379 года, 5:30 Кварк’с, голокомнаты
Запоздалый рассвет клубился по земле рыхлыми пядями серого ершистого тумана. Кони ржали, кнехты переругивались, пускали ветры – ветер подхватывал, разносил вдоль поля ни с чем не сравнимые ароматы тушеной капусты со шкварками и гороха. В воздухе пахло войной. Вопреки менестрельским балладам, вопреки чутким стишкам вагантов, вопреки историческим хроникам, которые не столько излагают историческую явь, сколько эту явь целенаправленно зашторивают и вопреки историкам, с упорством дипломированного дебила готовых отстаивать свою правду: суть есть наиправдивейшую правду из всех наипровдивейших правд, ибо только такая правда способна выжить на страницах библиотечных книг, а не как полагается воину – издохнуть в лесной глуши с пикой в trou de balle, что никак не вяжется с саном ученого; вопреки всему война пахнет только тремя вещами: людьми; тем, что они успели съесть, выпить, пожечь и разграбить, и тем, что они собираются выпить, съесть, пожечь и разграбить. Прочие запахи – не более чем атмосферное дополнение к будущему натуралистическому действу отсекновения голов, рук, ног и других немаловажных антропоморфических признаков. Кони ржали, кнехты переругивались. Рыцарь думал о войне. «Война, - думал рыцарь. – Это причина и следствие естественного отбора. Выживает сильнейший. Тот, чья пика длиннее и тот, чьи стратеги живут, не чтобы быть, а чтобы жить. Война – это вечный двигатель, социологический Perpetuum Mobile, метафизический маятник, бьющий по экзистенциональной наковальне…» — Наступают, милсударь рыцарь! — Крикнул ландскнехт в помятой саладе, с рыжей бородой, подобно мху на пятисотлетнем дубе, облепившей весь видимый спектр лица. Невидимый, предположительно, тоже. Рыцарь поправил решетчатое забрало остромордого хундсгугеля, проверил удобно ли лежит фальшион в тяжелой, ламинированной перчатке, пришпорил коня. Вороной заржал, требуя немедленного ventre a terre. Рыцарь чертыхнулся.
Первого он зарубил не глядя, размашисто, наискосок, под ключицу. Пеший напрягся, выпустил алебарду, захрипел, тяжело повалился в истоптанную, пожухлую траву. Кровь хлестала обильно, богато. Второго подрубил на скаку – меч резанул по шее, голова еще долго приплясывала по чернеющим кочкам. Третьего он не помнил. Третий был конным… Упал тяжело, разбрызгивая кровь из перебитой шейной артерии, с минуту корчился на земле, пока лошадиные копыта милостиво не раздробили череп. Рыцарь пришпорил коня, вклинился в толпу, размахнулся… Но не успел. Почувствовал толчок в спину, возле уха пронзительно свистнул арбалетный бельт. Рыцарь выругался: выругался сочно, с душой; крюк гизармы точно вошел между пластинами, поволок вниз. Он попытался схватиться за луку. Было поздно. Вороной пронзительно заржал. Второй бельт прошил лошадиную шею насквозь. Падая на землю, рыцарь подумал, как чертовски несправедлив этот мир. Грузно опрокинулся на бок, латы мелодично звякнули. Перевернулся на спину, стараясь нащупать упавший рядом фальшион… Поздно. Ландсхнет с жутко перекошенным ртом и горящими глазами думать не собирался. Косое лезвие гизармы сверкнуло ярко. Очень ярко. Рыцарь зажмурился, приготовился что-то выкрикнуть. А потом колени ландскхнета подкосились, из груди показалось красное острие стрелы. Глаза рыцаря открылись, расширились. Лучница улыбалась. Лук упал рядом с рыцарем, с присвистом вылетел даггер и вложился в руку лучницы. "Несомненно, чтобы выжить в любой эпохе, необходимо пользоваться всем, что она может тебе предложить", — подумала она. — Грязевая маскировка со звуком ваших доспехов не приведет к добру, — проговорила лучница, размахивая кинжалом. Кто-то топором подцепил ее небольшой округлый щит с женственным умбоном - баклер - на левой руке, утягивая вбок. Лучница уперлась ногой в нагрудник рыцаря, вдавив ремешки, и отпрыгнула, по-кошачьи поворачиваясь в полете. Ударила нападавшего даггером в щель между гамбезоном и съехавшей на затылок шапелью. Так близко лицо она еще не видела. Вместе со струей пунцовой влаги, хлынувшей из шеи, кровь полилась из носа и стекала по усам, но в рот не попадала, ибо оттуда она тоже лилась. Глаза - они стали какие-то вопрошающие. "Видимо, это тот момент, когда люди призывают их бога" — решила Верелан. Лучница обтерла даггер и присела на корточки за тушей лошади, заняв позицию для стрельбы. Лук в руках, стрела на тетиве... — Война не прощает лежибок! — крикнула она рыцарю. — И тех, кто разбрасывается оружием! — выкрикнул рыцарь, поднимаясь на ноги в неуклюжей попытке поймать равновесие. В голове неприятно гудело, покореженный горжет давил, царапал хундсгугель. Рыцарь в очередной раз выругался. Громко. Сбросил перчатки, занялся шлемом – хундсгугель сниматься не хотел, упирался, правый железный бок был вдавлен. «И когда же я успел? – подумал рыцарь. – Когда успел получить по голове?». Наконец, шлем откатился в сторону. Рыцарь вздохнул.
Совсем рядом пронесся конник, штандарт с красным алерионом развевался на ветру. Конь под латником вздрогнул, присел на задние ноги, вскинул голову… Конник, царапая доспехом железные ландры, съехал. Но быстро поднялся на ноги. Ловко, словно акробат. «Как неудачно, - подумал Торан, хватая с земли фальшион. – Ну, совсем неудачно». Напал он быстро, не менее ловко, чем недавно поднялся на ноги. Торану пришлось отступить на три шага, перебросить вес на правую, полусогнутую в колене – хрустнуло – Торан выгнулся. Бывший конник красовался – крутанул шипящую мельницу, послышался негромкий смешок. Латник напал – быстро, прямо, как стрела, целился сквозь защиту – в шею. Профессионально. Торан отступил, выкинул меч вперед, защищался. Возле уха снова свистнуло. Кто-то кричал. Латник тоже отступил – он играл, Торан понимал это. Латник чувствовал превосходство и играл. Финтом ушел в бок, рубанул из декстера, но промазал. Торан качнулся в жалком подобии пируэта, попытался ударить слева, целился в пах. И не успел. Латник оказался быстрее, отскочил и со всей силы тыкнул доктора оголовьем полуторника в зубы. Торан резко запрокинул голову, почувствовался привкус меди. Это решило все. — Компьютер! Оставнофить программу! Наступила тишина. Торан сплюнул. Лицо его удивленно исказилось. — Пософ, — начал доктор, сплевывая в ладонь третий зуб. — Фы не объяфните мне, что тут только фто происофло? Мнится мне, кто-то отключиф программу безопафности. Фы случайно не фнаете кто, ммм?
Верелан слишком заигралась, и очень удивилась, когда вокруг все замерло, в том числе и ее смоделированная стрела на пути к очередной жертве. Жертва, судя по глазам, тоже слегка удивилась, глаза так и застыли рассматривая листовидный наконечник у себя на переносице. Верелан обернулась к доктору, чувствуя, что несколько перестаралась. Голос отдаленно напоминал Торана. Рыцарь тоже выглядел Тораном, но шипилявость и небольшая лужица зеленой крови... "Нет, это Торан, без сомнения" — заключила Верелан. — Однако я это сделала исключительно в поучительных целях. Без серьезной опасности нельзя научиться воевать, — оправдалась она, закусив губу и наивно вздернув бровью. — Фы, пософ, даже не предстафляете, фколько мне прифлось фыложить Кфарку са аренду голокомнат ф такой час. — продолжал коммандер, вытирая тыльной стороной ладони кровь с подбородка. — И фто я имею ф итоге? Снаете, пософ, я очень любиф эти фубы. Я ими, профу профения, ел. Так фот. Это уже фторой рас, когда фаши поучительные цели фыходят мне боком. Ф следующий рас подумайте о собстфенной безопафности, если чужая фас не беспокоит. Зафершить программу. Компьютер не отреагировал. — Черт, пософ, прикажте компьютеру зафрешить программу. Он не распоснает мой голоф. И пора бы фам запомнить, что ф Федерации не любят нас’илие. Если бы Торану не было так смешно, он бы непременно разозлился. Говорил Торан в самом деле забавно, это волновало и веселило Верелан, на мгновение ей почудилось, что доктор хочет продолжить программу и получить еще по зубам. Впрочем, здравый рассудок все же взял свое. Она отступила: — Компьютер, завершить программу. Средневековье исчезло. Грязь пропала, кровь растворилась, сгрудившаяся в битве ватага испарилась, а на их месте явилась серая комнатка, расписанная в зеленых и оранжевых полосках света. Лишь зубы и лужица докторской крови не исчезла. Верелан задышала тяжело, не то от нахлынувшей усталости, не то от сдерживания смеха. — В Ромуланской Империи тоже насилие не приветствуется, но у нас нет и голокомнат, чтобы обеспечить полную безопасность на тренировках. Допустим, вы только что побывали на полигоне по рукопашным схваткам на Ромуле. — Как? — притворно удивился доктор, тактично складывая зубы в мешочек, притороченный к ремню. — На полигонах по рукопафным схфаткам на Ромуле людям фыбифают фубы среднефекофыми семными полуторниками? Я, прифнаться, удифлен. Фпрочем, можете не отфечать. Пофалуй, нам лучше фернуться к обяфонностям. И еще… Если по пути кто-нибудь фадаст фопросы – отфечать будете фы. Торан, гордо распрямившись, направился к выходу. — Пософ, будьте любефны прикасать компьютеру открыть дферь. Саранее благодарен. Верелан осмотрелась. Поправила ремешки и завязки на шоссах, распрямила спину, разгладила складки на тунике, или на том, что юбкой выползало из-под простеганного гамбезона. Затем сняла свой армэ, и простеганный чепец, чтобы изящные ушки смогли отдохнуть и расслабиться. Лишь после этого, посол голосом открыла дверь. — После этого боя вы, доктор, можете рассчитывать на мое милосердие... но до тех пор, как не восстановите зубы, — Верелан подошла к двери, поравнявшись с доктором. — Не забудьте, доктор, в девять часов вас будет ожидать суп пломик. — Уж поферьте, про суп пломик я не сабуду, — ответил доктор, бережно поглаживая рукоять мизекордии. — Никогда.
_________________ Совместное творчество Верелан и Торана
May we all walk with the Prophets...
|